Киндл, шминдл, говорят стойкие приверженцы КМД («книг из мёртвых деревьев»). Эти читатели ценят книгу как вещественный объект, а не просто как средство для передачи текстов. Возможно, взгляд назад, в глубину истории поможет им принять реалии новой эры, править в которой будут электронные устройства для чтения.
***
Цитата с шумерской глиняной таблички V в. до н.э., найденной в дельте реки Евфрат и дошедшей до нас удивительно невредимой, за исключением приветствия и подписи.
Тысяча извинений за то, что я ударил молодую Иезавель по голове своим последним письмом. Уверен, что никто не заметит шрама, когда рана заживёт. В твоём шатре всегда темно; у неё будет множество женихов. (Прим.ред.: неясно, имел ли в виду автор «женихов» или «ослов», поскольку эти слова в клинописи выглядят почти одинаково).
Прошу, не волнуйся по поводу этих новых папирусов, о которых все говорят. Глиняные таблички, которыми мы обеспечиваем старейшин деревни, гораздо более надёжны. У них прекрасный аромат земли, и они создают приятную тяжесть в руках. Папирус никогда не сможет заменить глину.
Настолько уверен я, что без глины не обойтись, что занял денег у старой Фатимы-май с намерением благоустроить свой шатёр. Я смогу быстро отдать долг, как только мы доставим новую партию табличек.
Но прошу тебя, перестань расходовать таблички, записывая то, что ты называешь «стихами». Это лишь пустая трата ценного материала, брат мой. Никто не станет читать того, что с лёгкостью можно услышать вечером у костра.
***
Ниже приведено конфиденциальное письмо, написанное египетским писцом жене. Точная дата написания письма неизвестна; специалисты относят его к периоду 500-200 гг. до н.э.
Сказав однажды, не устану повторять тебе тысячу раз: посмотри на оба конца свитка и найди, где начало рассказа. Не удивительно, что Нанату, Торговец Историями, не пожелал купить мою последнюю работу. Ты принесла ему свиток, начинающийся с конца!
И, дорогая моя, я отказываюсь испытать этот новый товар, который называют пергаментом. Он тонок, и приходится использовать множество отдельных листов, которые могут легко потеряться. Если ты не способна совладать с одним свитком, как будешь управляться с множеством отдельных частей? Я с ясностью себе это представляю — пергамент разлетается на ветру во все стороны, подобно лепесткам цветов во время бури, и ты передаёшь Нанату мой рассказ, половина частей которого потеряна.
Нанату и так достаточно своенравен. Если ещё раз услышу от него, что он желает рассказ о морском путешествии, подобный тому, что создал этот Гомер, я не удержусь от крика. Будут ли мои рассказы написаны на пергаменте или нет, неважно; важно избавиться от Нанату и подобных ему.
***
Послание XV в., написанное старым монахом из эльзасского монастыря Швер-ан-Бье другому, более молодому монаху из близлежащего аббатства.
Прошу вас, старайтесь, чтобы краска оставалась внутри линий, дорогой брат Эфле. Последние работы ваши были странной мешаниной кубовидных пятен, напомнивших мне образы, которые видны сквозь осколки стекла. Но по меньшей мере, это лучше, нежели размытые рисунки, которыми вы украсили предыдущую рукопись. Эти создавали лишь смутное впечатление, а не ясный образ. Когда смотришь на них, кажется, будто глаза затуманены вином.
Взглянув на них, Аббат Пьер воскликнул: Je vais chercher du bon vin à la cave. (Прим.ред.: в вольном переводе: «Вино хорошее. Очень хорошее. Очень, очень хорошее. Уже что, пять часов?»). Столь небрежная ваша работа лишь подогревает толки, будто наши труды — лишь бесполезное украшательство и ненужные усилия, особенно теперь, когда все только и говорят про печатный пресс, о котором вы мне писали.
Гутенберг, Шмутенберг, вот что скажу я, брат Эфле. Даже самые жалкие ваши попытки более живы и ярки, нежели холодные чёрно-белые буквы, которые выходят из этой машины.
Не следует сомневаться — нашего искусства ничто не заменит. И даже если устройства герра Шмутенберга распространятся повсюду, для работы этого «пресса», по словам брата Чака, нужны специалисты, подобные нам. У него возникла идея, как объединить усилия с Гутенбергами. Он предлагает передавать рукописи для печати, чтобы потом распространять их, и называет свой замысел «агентской моделью». Всё это очень сложно. Но помните, брат мой: необходимо продолжать ваши труды, совершенствовать мастерство, а брат Чак и аббаты о нас позаботятся.
***
Точно так же, как благонамеренные писцы приспособились к папирусу и печатному прессу, также и мы — авторы, издатели, читатели и агенты — изменим своё отношение, когда е-ридеры станут ещё популярнее, а е-книги займут ведущее положение на рынке. Читательско-издательский поезд движется вперёд. Порицатели Киндла могут не успеть запрыгнуть в последний вагон.
Либби Малин Стернберг — писательница из города Ланкастер, штат Пенсильвания. Статья была опубликована в The Wall Street Journal 5 января 2011 года.
